Она любила мечтать
и каждый вечер.

Включала свечи,
когда ложился спать
о ком мечтала она.

В уме чертила,
пока чернила
не достигали дна,
изгибы судеб.

Ёе так грела весна,
прогулки до темна
и вера людям.

Она любила огни,
его кроткий нрав,
что он всегда был прав
и эти редкие дни,
когда был рядом с ней.

Она ловила моменты,
хранила комплименты
и ей хватало тех дней.

А он спешил убегать
в ночные смены
за толстые стены -
ему хотелось летать,
но это после -
сначала нервы
и сад из терний,
чтобы увидеть звезды.

Он верил: "будет ждать",
и как всегда был прав.

О, этот дикий сплав!

Они любили читать,
но он о звёздах,
а она о кино.

Она любила вино,
а он и тоста
ни одного не знал
и во хмелю был хмур
и как-то через чур
неловко брал бокал.

Он очень крепко спал,
и, может, видел сны
о ней и небе с ним,
но никогда не сказал
и пары тёплых слов -
не то, чтоб не умел
или не хотел,
он просто был таков.

Он рос и падал.

И было не досуг
целовать ей рук,
а ей хватило б взгляда,
ей хватило б улыбки
и простого "Люблю".

Она хотела семью
и шалаш у реки.

И гуляя одна
по тихим дворам
и читая слова,
до ночи, до темна,
смотрела в небо
и хотела понять
зачем ему летать.

Смотрела в небо
и искала причины,
почему ему тесно
(ведь и тут много места),
и он всегда один.

Она хотела бы с ним.

Стать его искоркой
самой искренней,
коротать его дни
и каждый полёт
уноситься вверх
выше всех
домой и вперёд,
но только потому
чтоб видеть его,
только от того,
что нужно ввысь ему.

И находя ответы
мысль за мыслью,
жизнь за жизнью,
лето за летом,
она, заметно едва
даже для себя,
распустила крылья.

Два белоснежных крыла.

Он бы обнял её сразу,
если бы увидел их
краешком глаз своих,
одним только глазом.

Но он все спешил убегать
в ночные смены
за толстые стены -
ему хотелось летать,
а чувства после.

Он тратил нервы
постигая вселенную.

А она ночами летала к звёздам.